Князь Игорь вернулся в Киев, когда дожди уже размыли дороги и даже мощным боевым коням его дружины трудно было продвигаться по раскисшей от частых дождей земле.
Город встречал князя. Бояре у ворот передали Игорю ключи, в знак того, что их временное правление закончено и настоящий хозяин вернулся домой. В деревянном тереме князя толпился народ. Для него и самых знатных бояр и воевод подготовлен пир. Для простого люда бочки с медом выкатывали во дворы, огромные куски мяса быков жарились на многочисленных кострах. Каждому сегодня достанется по чарке вина и по куску мяса на толстом ломте свежего хлеба! Гуляли до утра, гулял сегодня и князь, впервые за долгие месяцы оказавшись в безопасности родного дома, единственного места, где ему ничего не угрожало. Ухватив за передник пробегавшую мимо миловидную девку, потянул за собой. Мял и ласкал податливое девичье тело, пока перед глазами не возникло суровое лицо, обрамленное толстыми светлыми косами.
- Уходи!
Девица, наспех натянув исподнюю рубаху, выскользнула из комнаты. Игорь долго лежал без сна, гоня от себя навязчивое видение.
На следующий день созвал бояр. Беседы были долгими, новостей в его отсутствии набралось много. Решали, как распорядиться завоеванной добычей и собранной данью. Под конец Игорь распустил бояр, оставив только воеводу Свенельда.
- Задумал я дело великое, воевода! Надоело мне по мелким племенам помышлять! Память хочу после себя оставить! На Царьград пойду!
- Сдюжишь ли, княже? – Свенельд был не робкого десятка. Князя знал, когда тот еще сопливым мальцом бегал по княжескому двору. С Олегом Вещим вместе учили юного князи воинской премудрости. Свенельд сам вложил князю в руки меч правителя, после смерти Олега.
- Может и не сдюжу но попробую! Да и не с наскоку я в поход пойду. Подготовлюсь!
- Опять оставишь княжество без руки?
- И тут я торопиться не буду! Обдумал! Женюсь я, Свенельд! Скажи волхву Родиму, что бы подобрал сватов!
- Кто же дева сия?
- Под Псковом, в деревне Выбуты, есть девица. Названа именем Олега Вещего. Пусть отправляются за ней и по весне свадьбу с играем!
- Юной деве доверишь княжить?
- Этой доверю! Мужество в ней, как в тебе, Свенельд! Да и боги мне на нее указали! Шли сватов немедля!
Олега, вошла в избу в облаке пара, что от мороза пробрался за ней в теплую избу. Два младших брата и четыре сестры, смотрели на нее изо всех углов тесной избы. На кровати, вплотную придвинутой к печи, лежала мать. Болезнь забирала у женщины последние силы. Изредка накрывал ее приступ кашля, окрашивая губы кровью и тогда Олега влажной тряпицей отирала ее лицо и давала выпить теплой воды. Отец, с братом Добрыней, два дня назад ушли на охоту, в надежде раздобыть мяса и накормить свою голодающую семью. Как бы ни заготавливали они запасы летом, но их не хватило на такую ораву. Соседи изредка делились с ними зерном, да иногда отдавали потроха от добытой дичи. Но все равно они голодали. Зима выдалась суровая и отцу все никак не улыбалась удача на охоте.
Олега была первым ребенком в семье. Младше на год был брат Добрыня. В свои двенадцать лет, рослый и сильный, хорошее подспорье отцу. Олеге исполнилось тринадцать. И на ней теперь были все хлопоты по дому и забота о младших.
Олега старалась не показать своего волнения. Мужчин не было второй день и с каждым часом надежды на их возвращение было все меньше. Подкинув в печь дров, она согрела воды и напоила пустым кипятком голодных ребятишек. В люльке, рядом с матерью еле попискивал самый маленький, родившийся летом, Неждан. Именно после его рождения и начала чахнуть мать. А когда подступил голод, силы и вовсе оставили ее. “Надо к Любаве сходить, попросить кружку молока” – у соседки была дойная корова и она, сама имея такой же выводок, жалела младенца и отливала для него молока. У каждой семьи была корова, но их кормилицу задрал по осени медведь. Словно злой рок навис над ними и сейчас жизнь матери и всех детей зависела от Олеги и от того, вернутся ли охотники.
Чуть отогревшись, Олега одела меховой тулуп и пошла к соседке. Любава как раз доила корову в теплом хлеву. Печь обогревала как жилище людей, так и хлев – иначе суровой зимой животным не выжить. Любава нацедила молока в кружку. Его запах сводил с ума, но оно нужно младенцу.
- Как мать?
- Плохо!
- Отец вернулся?
- Нет!
Любава тяжело вздохнула! А что тут скажешь. И рада бы помочь, да тут свои семеро по лавкам, самим бы выжить!
- Подожди Олега! – внезапно решилась она. Вошла в дом и вернулась с маленькой миской ячменя.
- Спасибо Любава! Боги не оставят тебя! – поклонилась соседке Олега.
Она вернулась домой и сразу запарила крупу. Ребятишки с жадностью смотрели на булькающую в котелке кашу. “Покормлю ребят и пойду на реку. Проверю сети, что отец ставил! Лом с собой надо взять, замерзли теперь лунки!” От раздумий ее отвлек шум в сенях. Дверь распахнулась и вошел Добрыня. Запыхавшийся, с обветренными морозом щеками он тяжело привалился к дверному косяку и никак не мог отдышаться.
- Добрыня! – обрадовалась было Олега. Но что то во взгляде брата насторожило её.
- Отец… – начал было Добрыня, но голос его оборвался…
- Медведь… – только и смог ответить он на немой вопрос сестры. Он кивнул головой, приглашая ее выйти из избы.
У порога, весь в крови лежал отец. Было видно, что жизнь покинула его уже давно, но Добрыня донес его до дома. Что бы душа родителя обрела покой, его надо сжечь как положено, на погребальном костре вблизи капища.
- Я сейчас пойду обратно за тем медведем! Я его убил!
- Не ходи! – Олега вцепилась в руку брата.
- Не пойду – все на костер ляжем! А тот медведь нас долго кормить будет! А так его волки сожрут. Не зря же отец жизнь свою отдал! А ты беги по соседям и к волхву! Пусть помогут приготовить отца в последний путь!
Добрыня ушел. Олега исполнила его наказ. Мужики пошли рубить дрова на кострище, а к вечеру вернулся из леса Добрыня, волоча за собой тушу огромного медведя…
